В пытках самое страшное - не боль, а то, что боль будет бесконечной.
Это правило универсально и для физической, и для психической боли.
Если бы человек в депрессии твердо знал, что через два месяца его страдания закончатся, депрессия прошла тут же.
Если, например, говорить о творчестве и кризисе, страшно не "ничего не пишется!", а "ничего больше никогда не напишется!". В деструктивных отношениях - что
такое отношение будет всегда. В травме - что она вечно будет болеть.
Это все опять-таки относится к
вопросу о контроле над собственной жизнью.
Что сказать? Вот, например, о
пытках.
А вот
о творчестве.
Про насилие в отношениях, много, со вкусом и без травматического надрыва.
А о травмах скажу я сама.
читать дальшеТак уж исторически вышло, что ко мне приходят люди, которые хотят свои травмы разрешить.
При этом рано или поздно со всеми мы в итоге возвращаемся к детско-родительскому.И раз за разом все, все говорят почти под копирку - родители меня не слушали. Родителей не интересовало то, что я делаю. У родителей было свое мнение, и они его пытались мне навязать.
Крохотное отличие я слышу только в вопросе от помощи от родителей.
Кто-то в итоге приходит к слезам о том, что поддержки не было. И тут не было, и там не было.
Кто-то рассказывает, что ее не было, но он сам справлялся.
А кто-то говорит, что даже не помнит, что вообще ее хотел.
Это, кстати, живой индикатор сложности травмы и скорости ее решаемости. Только вот слезы - это самая решаемая степень, а "самостоятельным" еще надо до этих слез пахать и пахать в своем внутреннем мире.
Уйдем в сторону и в теорию, у всех детей есть потребность в помощи и поддержке от родителей, и огромная; и огромная зависимость от них, и огромное желание быть для них окей, потому что у маленького ребенка ощущение Я неразвито, и самооценку поддерживают именно родители. Ребенок - вообще очень-очень слабое существо. И если маленький - подчеркну, маленький ребенок не может позволить себе быть беспомощным, то это травма.
Потому что если он мог быть беспомощным, и его поддерживали, то беспомощность становится ресурсом. Он научается с ней справляться, преодолевать и использовать как мотивацию.
А если беспомощность означала крах всего, то она становится врагом, с которым человек всю жизнь сражается.
Вернемся к баранам, то есть к пыткам и травмам.
В психотерапии есть такой принцип - взрослый человек в состоянии справиться со всеми своими проблемами.
Я повторяла это и повторяю - если у человека есть руки, ноги, голова и мозг в ней, для него все возможно в пределах его физических ограничений.
Это в первую очередь относится к травмам. Человек в состоянии чувствовать себя хорошо и комфортно. Он может не испытывать душевную боль, он может избавиться от негативного влияния травм в детстве.
При этом любая проработка вовсе не отменяет этих травм.
Она превращает их в ресурс, который часто становится действительно очень ценным.
Проработанная травма возвращается удивительным ощущением.
Ты в здравом уме осознаешь, что произошедшее с тобой действительно ужасно. Память легко восстанавливает подробности, но они лишены эмоциональной остроты.
Напротив, появляется чувство гордости за себя - я смог, я выжил, и я в этих условиях многого достиг.
Кроме гордости, возникает мысль, которая кажется странной со стороны - я не хотел бы вычеркнуть это из своей жизни. Хорошо, что это было; я многое приобрел благодаря этому.
Это было, но теперь прошло. Я использую то, чему научился, в своей жизни. Не было бы этого со мной - я бы многого не умел из того, что умею сейчас.
В каждой травмирующей ситуации заложен потенциал развития. Он позволяет выработать новые стратегии жизни, и они всегда намного лучше предыдущих.
Проработка травмы, по сути, из того и состоит - выработать новую стратегию. Начать по-новому мыслить, смотреть на вещи, а главное - по-новому действовать.
По сути, не особенно важно, как именно прорабатывается травма. Я прошу клиентов рассказать об этом, и прошу рассказать до тех пор, пока у них не появится это особое состояние осознания и легкого подъема. Оно узнаваемо.
В это очень трудно поверить, что что-то может не болеть, когда оно болело годами.
Поэтому всегда перед осознанием появляется сопротивление. Бешеное сопротивление, и чем сильнее человек давит и пытается оставить все как было, тем больше он лишает себя шансов на восстановление.
Тот навык, которого мне не хватает, как терапевту - это умение обходить, преодолевать это сопротивление. Иногда прямо в процессе, а иногда постфактум, я понимаю, что нельзя было бросать работу. Нужно было заставить клиента работать дальше.
И преодолевать сопротивление - это не значит аки Наполеон, врываться в осажденную крепость с французской армией. Потому что все закончится, как у Наполеона - на пепелище. Потому что психика, измученная страхом и осознанием последующей пытки, просто самоуничтожается, если не может защититься.
Нет-нет, смысл в другом. Смысл именно в том, чтобы мотивировать. Показать, что из тюрьмы можно выйти. Дать человеку веру в то, что боль уйдет, а то, что вжимало его в землю много лет, может стать силой, которая толкает его вперед.
Я не знаю, как это случится, и какой ресурс там можно найти. В этом и сложность - как дать веру человеку в то, что он не может увидеть?
Я могу описать, что за чувство придет в конце. Это облегчение и гордость.
Травмирующие события просто перестанут давить. Они станут легкими, уйдут все негативные эмоции. И вместе с тем, появится озарение. Может, это будет новое знание о мире или о себе, но в любом случае его будет сопровождать чувство, что внутренний мир обогатился.
А самое главное - внутри появится что-то совершенно новое, невыразимо прекрасное и вдохновляющее. Того, что не было раньше.
Травматик подобен Сизифу.
Огромный камень травмы он пытается уничтожить. Раз за разом, повторяя травму в жизни, он закатывает камень в гору - не в простую гору. На вершине горы вулкан, который расплавит этот камень. Но камень раз за разом срывается, потому что он столь огромен, что его не по силу затащить в гору обычному человеку.
Я всегда прошу клиентов вспомнить реальные события, которые происходили. Это значит - я прошу отколоть от глыбы маленький кусочек и отнести его наверх. Пусть даже это совсем маленькое и незначительное событие. Его можно просто взять в ладошку и отнести на верх. И сбросить там в вулкан, и оно исчезнет. Камень станет меньше.
Откалывая большие и маленькие кусочки, мы постепенно приближаемся к самоцветной жиле внутри камня.
И рано или поздно оказывается, что вся жила уже извлечена, а камень настолько мал, что его можно выкинуть целиком.